Близится апелляция по делу Владимира Макарова. Меньше чем через неделю дело будет рассмотрено судом, и есть основания думать, что его решение будет поворотным — в любом случае.

За время, прошедшее с момента вынесения приговора, имя чиновника из Минтранса стало известно практически каждому, хоть немного интересующемуся новостями. Но не только им — многим и из тех, тем, кто намеренно не интересуется ничем, кроме работы и дома, демонстрируя апатию ко всему происходящему. Равнодушных не осталось. Почему? Потому что каждый понимает — что-то изменилось. Сегодня бьют не бизнес, ни кавказцев, ни националистов и прочих радикалов. Ни оппозицию, непонятно на чьи деньги кричащую, и которую общество не спешит поддержать — не верят. Сейчас опасность подошла к самому краю — к каждому «нормальному» человеку. Сейчас — наших бьют.

Найти внешнего врага и бороться с ним — святая обязанность любой авторитарной власти, и нынешняя — не исключение. Это оправдывает многие поступки в политическом курсе, бюджетные расходы и прочее. Найти врагов в своём собственном народе — уже искусство — более тонкое, так как народ в самой широкой массе эту борьбу должен поддержать.

Когда в средние века ведьм сжигали на кострах, глазеющая толпа была в абсолютной уверенности в праведности происходящего — доказательства вины ведьмы судом (заметим — открытым) рассматривались тщательно, выводы были всем очевидны, после чего под одобрение толпы приговор публично приводился в исполнение.

Казалось бы, это дела давно минувших дней, и нынешнее просвещённое общество ушло от этого далеко — ничего подобного. Искусством этим в России овладели давно и успешно — западный маккартизм лишь бледная тень того, что происходило здесь, у нас, за последние тысячу лет. Модель прекрасно работала и в пресловутые тридцатые, когда массы также требовали расстрела врагов народа без суда и следствия; один только XX век список врагов пополнил как минимум сотней определений — не станем перечислять то, что на слуху. То же происходит и сейчас, с новейшим изобретением — борьбой с педофилами.

Педоистерия — не наше изобретение (даже как-то обидно, что и в этом вопросе, где выдумка так богата, и тут нынче приходится импортировать). Апробирована она была в Америка, «самой свободной стране» — именно там разразились первые скандалы, ударившие по католической церкви. Затем эпидемия перекинулась на Европу, где её флагом стало дело Йозефа Фрицля. Как правило, стартом кампании в какой-то стране становится громкое дело настоящего преступника.

В России старт кампании педоистерии дал лично её президент Дмитрий Медведев — но эта инициатива, кажется, пока буксует. Старт оказался фальстартом. Все три громких «педофильских» дела, по которым люди попали за решётку — пианист Анатолий Рябов, хирург Владимир Тапиа и чиновник Владимир Макаров, изначально вызвали сомнение. С момента ареста Рябова и Макарова прошло достаточно времени, чтобы подключились заинтересованные люди разных профессий — журналисты, независимые эксперты, криминалисты. Каждый доступный документ и факт был спокойно и не предвзято проанализирован, и выводы единодушны — на поверку дела оказываются сфабрикованными — именно такое мнение прочно сформировалось в общественном сознании, несмотря на старания следствия.

Верят открыто и прямо смотрящему в глаза камер Макарову и не верят прячущей глаза судье, дрожащим голосом зачитывающей приговор. Верят его жене Татьяне, не отрекшейся от мужа и не верят ни эксперту Лейле Александровне Соколовой, ни Евгению Иосифовичу Цымбалу из «Озона», ни покрывающей их умело говорливой Ольге Николаевне Костиной, лидеру правозащитного движения «Сопротивление» и члену Общественной палаты Российской Федерации, которая оказалась замешана в этом деле.

Картинка складывается полностью лишь тогда, когда уложен последний пазл. Во всей этой истории его недоставало, как зубца на ключе для того, чтобы он подошёл к замку. Деньги. Можно говорить о любой идейной подоплёке, но если в системе не циркулируют деньги — нынче она несостоятельна. Деньги, оказывается, выделяются — и на борьбу с педофилами, и на социальную реабилитацию пострадавших. Выделяются государством, и деньги, как можно судить, немалые. Эти деньги и осваиваются вышеназванными людьми, которые кровно заинтересованы в том, чтобы педофилы в стране были. А если очень долго искать чёрную кошку в тёмной комнате — она обязательно находится. Даже если её там нет.

Возможно, это лишь начало большой игры. Судьбы трёх этих этих людей не могу не волновать, как и судьбы пока неизвестного количества тех, чьи фамилии не на слуху, но статьи те же. Кажется, даже если все в этой стране всё население будет твёрдо уверено, что Рябов, Тапия и Макаров невиновны, это не изменит приговора. Есть большое подозрение, что несправедливые приговоры нужны этой кампании так же, как справедливые — благодаря делу Макарова власть даёт понять обществу, что под ударом «педофильской» статьи статьи может оказаться любой человек. И фактически, так оно и есть.

Аресты людей производятся по одному только заявлению потерпевших, без улик и доказательств. Отказов в возбуждении уголовных дел больше нет, с тех пор как в Приморском крае двое оперативных сотрудников отказались принять заявление на педофила, поскольку «девочка путалась в показаниях» (другими словами, врала) — в итоге толпа чуть их не линчевала. Дела в процессе следствия находят доказательную базу и доводятся до суда. Суд оправдательных приговоров по таким делам не выносит. В местах заключения для тех, у кого 132 статья, выносится свой приговор. Сравнение нынешней ситуации с тридцатыми годами прошлого века приходит на ум многим — оно не случайно и абсолютно справедливо, только надежды выпутаться живым ещё меньше.

Очевидно, что нельзя более игнорировать «педофильскую» кампанию как новый тренд в общественном сознании, ясно формируемый в последнее время, учитывая, какой медийный ресурс задействован, как быстро выстраиваются механизмы реализации и какой сдвиг в общественном сознании он производит. Кажется, власти нужны новые рычаги контроля над обществом, при котором в безопасности не должен чувствовать себя никто — даже самый законопослушный гражданин.

Иезуитская сущность нынешней компании педоистерии в том, что направлена она в первую очередь против тех, чью защиту декларирует — против самих детей, против институтов детства. Против мужской педагогики, против детских лагерей и спортивных секций, хореографических и музыкальных школ. Против детской литературы и кино. Наконец, против главного института детства — семьи, в которой отношение родителей к собственным детям в ходе прогрессирующей педоистерии корректируются, и основополагающие понятия любви и нежности в результате сдвига общественного сознания предстают в искажённом виде, совсем под другим углом.

Нет сомнений, что первые лица страны прекрасно осведомлены о происходящем — открытые письма президенту писали и Макаров, и Рябов. Почему молчит власть по таким резонансным делам? Это молчание может быть истолковано красноречивее любых ответов. Если Макаров и Тапиа останутся в тюрьме, если выпущенный под залог Рябов вновь будет арестован — можно делать совершенно однозначные выводы.

Мужчины будут уходить из педагогики, детские образовательные и творческие центры будут закрываться, а прикрывать плотнее шторы своего дома, опасаясь доноса и ареста, будет каждый родитель, каждый взрослый мужчина. И от греха подальше держаться от детей — как чужих, так и собственных. Следовательно, встаёт очень неприятный вопрос — глупость это очередная или так и задумывалось?