В «деле Немцова» исправляют ошибки
Московский городской суд вернул в первую инстанцию вопрос об аресте троих подозреваемых в убийстве политика Бориса Немцова. Причина в нарушении Басманным районным судом норм уголовно-процессуального кодекса и права обвиняемых на защиту. Решение об аресте главного фигуранта дела Заура Дадаева и его предполагаемого сообщника Анзора Губашева признано законным. При этом Дадаев в очередной раз заявил о своей невиновности.
Ну и как я пойму, кто это был?» — проворчал тучный усатый фотограф, выходя из зала Московского городского суда перед началом рассмотрения жалобы на арест первого из фигурантов дела об убийстве Бориса Немцова. Подобно ему растерянно переглядывались и перешептывались и другие фотокорреспонденты, коих собралось больше десятка. Коллективными усилиями им все же удалось выяснить имя обвиняемого — Хамзат Бахаев. Он участвовал в заседании по видеосвязи: молча и почти неподвижно сидел в небольшой прямоугольной «клетке» следственного изолятора, держа перед лицом файл с белым листом бумаги формата А4, и дожидался момента, когда из зала исчезнут объективы. Его терпение оказалось крепким: количество камер и на процессе переваливало за два десятка. И это без учета репортеров. «А почему его снимают?! Он ведь не давал разрешения на съемку! Что происходит вообще?!» — восклицала в общей толпе у дверей адвокат другого обвиняемого, Тамерлана Эскерханова, — скорее риторически.
Обычно рассмотрение апелляции на меру пресечения для обвиняемого — вполне дежурная процедура даже в резонансных делах. Однако на этот раз интерес к заседанию подогревался двумя обстоятельствами. Первое — заявления адвокатов обвиняемых о том, что арест Басманным районным судом столицы Шадида Губашева, Хамзата Бахаева и Тамерлана Эскерханова 8 марта был осуществлен с нарушением Уголовно-процессуального кодекса. По их словам, заключены под стражу они были не в отдельных заседаниях, как предписывает закон, а в одном. Второе обстоятельство касается главного фигуранта дела, предполагаемого убийцы Бориса Немцова, Заура Дадаева: по имевшейся у прессы информации, он признал свою вину и согласился на сделку со следствием, но защита обвиняемого, как и он сам, этот факт категорически отрицает.
Тем корреспондентам, кому не хватило места в зале, выделили отдельное помещение с трансляцией заседаний на трех больших телевизорах. Первым делом судья Мосгорсуда Юрий Пасюнин объявил сторонам, что материалы дела в отношении каждого фигуранта будут рассматриваться отдельно. Видимо, он держал в голове претензии защиты о нарушениях суда первой инстанции. Выслушав предварительные ходатайства и обращения сторон, Пасюнин огласил апелляционную жалобу за авторством адвоката обвиняемого Заурбека Садаханова.
В документе юрист просил отменить арест своего подзащитного и назначить меру пресечения, не связанную с лишением свободы. По его версии, задержание Бахаева не имело оснований и прошло с нарушениями, а следственные органы не предоставили суду веских причин для заключения в СИЗО. К тому же, как выяснилось, у обвиняемого семеро несовершеннолетних детей.
«Я хотел бы обратить внимание на тот момент, что мера пресечения избиралась Басманным районным судом коллективно по отношению к нескольким подозреваемым, одновременно, — пояснил чуть позже лично Садаханов. — Между тем Уголовно-процессуальный кодекс говорит о том, что вопрос о мере пресечения в отношении конкретного обвиняемого или подозреваемого должен рассматриваться индивидуально».
В ответ следователь СК РФ Антон Мигунов заявил, что у оперативников нет сомнений в причастности Хамзата Бахаева к резонансному убийству. Она, по его словам, подтверждается собранными уликами, результатами экспертиз и показаниями главного фигуранта дела Заура Дадаева, который «сотрудничает со следствием».
«Кроме тяжести преступления судом были учтены сведения о том, что обвиняемый может скрыться от следствия и суда, — продолжал Антон Мигунов. — Об этом в материалах имеется соответствующая справка оперативных служб». Он также отметил, что довод о семерых малолетних детях на иждивении Бахаева несостоятелен, поскольку они живут не с ним, а «за пределами Московского региона». Да и сам обвиняемый, по словам Мигунова, не имеет постоянной работы и определенного места жительства.
Вдруг из телевизора с изображением обвиняемого послышался резкий скрип железных дверей: в камеру зашел неизвестный молодой человек и сел позади Бахаева. «Так. Кого завели?! Конвой! Кто это?» — прервал следователя судья. Экран отозвался звоном ключей, а через мгновение глухим голосом: «Смирнов!». «Это по другому делу, да?» — успокоился Пасюнин и попросил продолжить выступление. В зале раздался смех.
Однако Антону Мигунову оставалось лишь резюмировать, что следственные действия до сих пор активно развиваются, поскольку заказчики преступления еще не были найдены. В связи с этим отпускать на свободу Бахаева сейчас нежелательно.
«Таким образом, прошу оставить меру пресечения для Бахаева без изменений, а жалобу защиты без удовлетворения», — закончил он.
В противовес защитник обвиняемого на стадии прений сторон заявил, что следователь «просто перечислил основания, которые могли бы послужить причинами для ареста», но не прояснил конкретных мотивов. «Доказательства, направленные на подтверждение обвинения, составляют тайну следствия. Давайте не будем опережать события. Естественно, вы будете ознакомлены с ними», — парировал следователь. Прокурор, большую часть времени сохранявший молчание, своего коллегу поддержал.
Причину отсутствия работы и постоянного места жительства у своего подопечного юрист увидел в «безработице» и «экономическом кризисе». При этом, оговорился он, в материалах дела указано, что Бахаев неофициально подрабатывал, чтобы прокормить детей. «Дежурное основание — отсутствие постоянного места жительства в Москве и области — больше смахивает на какую-то дискриминацию. Ни в одном месте законодательства России не указано такое понятие, как отсутствие постоянного места жительства на территории Москвы и Московской области», — уверенно наступал Садаханов.
Сам же Хамзат Бахаев в ходе прений заявил о своей непричастности к убийству Бориса Немцова: «У меня даже таких мыслей не было, не говоря о моем участии в нем. Прошу разобраться по справедливости».
После пятиминутного совещания Юрий Пасюнин постановил вернуть материалы дела в Басманный районный суд, дабы там обеспечили право обвиняемого на защиту и рассмотрели вопрос о его аресте отдельно. Аналогичное решение было принято и в отношении двух других формально незаконно арестованных фигурантов — Шадида Губашева и Тамерлана Эскерханова. При этом всех троих суд оставил в СИЗО до 8 апреля.
В отличие от своего предшественника, Шадид Губашев не скрывал лицо от объективов. Он попросту скрылся из поля зрения той единственной камеры, что отвечала за трансляцию, присев на корточки.
Суть его апелляции была схожа с предыдущей: адвокат Губашева Илья Трифонов оспаривал нарушение УПК судом первой инстанции, а также указывал на отсутствие конкретных доказательств причастности его подзащитного к преступлению. К реплике защитника обвиняемый добавил, что страдает двумя хроническими заболеваниями, поэтому не может находиться в изоляторе.
По словам следователя, причастность Губашева к преступлению также подтверждается показаниями Дадаева и результатами оперативных исследований. Он попросил суд оставить меру пресечения без изменений, а жалобу защиты отклонить.
«Прошу изменить заключение под арест, я буду являться в суд по первому же вызову», — произнес в последнем слове обвиняемый. После вынесения постановления судья взял часовую паузу.
Тамерлан Эскерханов — третий обвиняемый, которого перенаправили в Басманный суд, — оказался самым подготовленным к процессу: его интересы представляли сразу три адвоката, а поддержать его морально пришел в суд двоюродный брат Руслан. Завидев родственника, Тамерлан, в серой толстовке с капюшоном на голове, вскочил с места и, улыбаясь, помахал рукой. Затем он вновь опустился на стул и закрыл лицо листом бумаги.
В перерыве между заседаниями один из его защитников, Дмитрий Ульянов, рассказал журналистам, что в квартире, где проводилось задержание, Эскерханов ночевал всего несколько раз — да и то по приглашению не Дадаева, а их общего знакомого. Более того, он был едва знаком с главным фигурантом дела. «Три раза в общей компании за руку поздоровался, никаких общих разговоров, интересов — ничего. Он просто ночевал в квартире Дадаева. Там даже дверь была всегда открыта, в этой квартире», — поведал юрист.
По словам Ульянова, его подзащитный поехал в Москву на заработки в декабре прошлого года, сразу после ухода на пенсию из чеченских правоохранительных органов. В столице он подрабатывал водителем, а по ночам — «на стройке». Впервые в квартире Дадаева он оказался, когда якобы провожал туда некоего «бывшего сослуживца», который и предложил ему там переночевать.
Также адвокат посетовал на то, что состояние здоровья его подзащитного в последнее время резко ухудшилось. По его словам, во время боевых действий в Чечне он получил разрывное ранение и лишился почки. «Находясь здесь, в Москве, он думал пройти курс лечения, так как у него ухудшилось состояние здоровья. В СИЗО врачей нет, есть только фельдшеры. Но они квалифицированную помощь оказать не могут», — сказал Дмитрий Ульянов.
Просьбу назначить Эскерханову меру пресечения, не связанную с лишением свободы, защита подкрепила не только медицинскими справками, но и гарантией личного поручительства брата. Бывший полицейский, «очень уважаемый человек», он, по убеждению адвокатов, может обеспечить явку родственника в суд и Следственный комитет. А из апелляционной жалобы следовало, что Заур Дадаев в своих показаниях не упоминал Эскерханова. Также защита сообщила, что у обвиняемого шестеро детей, а его жена — на девятом месяце беременности.
Однако следствие в лице Антона Мигунова пояснило, что в материалах дела содержатся только первые показания предполагаемого исполнителя убийства, тогда как последующие — пока засекреченные — проясняют картину более подробно. А остальные обстоятельства личности Эскерханова, по его мнению, не мешают ему ожидать суда в изоляторе.
«Он получает пенсию, работает, у него семья, куда он от этого может деться? Он участник боевых действий, заслуженный человек, у него есть понятия чести и морали», — возмущались адвокаты. Однако на Юрия Пасюнина, который на третьем заседании уже с трудом выговаривал сложные отчества участников процесса, эти доводы едва ли повлияли.
Жалоба адвоката Заура Дадаева Ивана Герасимова оказалась значительно короче предыдущих, да и вел себя защитник заметно менее уверенно. Возможно потому, что его затмил подопечный: он единственный не скрывал лица от журналистов и, заявив об алиби, громко декларировал свою версию произошедшего в начале марта.
«На меня ничего нет. Нет никаких свидетелей убийства, ни фотокамер, ни видеокамер. В момент убийства я был дома, у себя на районе…» — начал было он, но тут же в монолог встрял судья: «В материалах указано, что вы сотрудничаете со следствием. Каким образом вы поддерживали следствие?»
«Я был неизвестными людьми похищен, — обрывисто отвечал Дадаев. — Мне угрожали моей смертью, моего друга и сослуживца Юсупова Рустама. Таким образом и поддерживал. Как я пришел, что я сказал, каким образом попал, что попал, как попал — ничего не знаю».
На этапе прений он и вовсе сорвался на крик, будто надеясь достучаться до каждого из присутствующих: «Я не был задержан, я был похищен пятого (марта). И седьмого числа в 22 часа вечера мне было предъявлено, что я задержан по обвинению в убийстве Немцова. А до этого мне говорили, что надо сказать, как надо сказать и где надо сказать. Мне надо было это сказать, потому что угрожали жизни моего сослуживца Юсупова. Мне говорили, что если я скажу то, что должен сказать, то Юсупов попадет домой».
В итоге суд постановил оставить в силе решение об аресте Заура Дадаева до 28 апреля.
«Ну, будем собирать дальше доказательства, подтверждающие его алиби», — пожимал плечами в ответ на вопросы журналистов после заседания адвокат обвиняемого Иван Герасимов. По его словам, раньше Дадаев в принципе не знал о существовании Бориса Немцова.
На рассмотрение апелляции последнего фигуранта дела — Анзора Губашева — судье Олегу Гайдару потребовалось меньше получаса. За все это время обвиняемый, кроме фразы «я поддерживаю своего адвоката», не проронил ни слова. Скуп на доводы был и его защитник — Аркадий Остапчук. В итоге под стражей Губашев будет находиться как минимум до 28 апреля.