Российская перманентная реформа образования вызывает противоречивые оценки. С одной стороны, мы видим, некоторые конструктивные новшества. Например, в области информатизации образования, формирования большей открытости образования, расширение международных контактов в сфере образования, диверсификация форм и видов образования. Однако, с другой стороны, сложился целый ряд устойчивых негативных тенденций. В их числе, прежде всего стоит указать: 1.нарастающую сверхэксплуатацию педагогического труда, 2.достигающую просто немыслимых масштабов бюрократизацию системы образования, 3.деградацию качества педагогических кадров, 4.падение уровня университетской науки, 5.социальную поляризацию образования, 6.сомнительные новации в сфере образовательных технологий, 7.коммерциализация и снижение доступности качественного образования. Список можно продолжать, но и уже сказанного достаточно, чтобы сделать неутешительный вывод: минусов у реформы образования гораздо больше, чем плюсов.

А отсюда и ее неизбежный результат, который мы имеем на сегодня: вместо модернизации образования и создания конкурентоспособной в мировом образовательном пространстве системы образования, мы имеем в итоге уже двадцати трех лет реформ очевидную деградацию и системы образования и особенно его качества. Этот печальный факт признают даже вожди и инициаторы реформ и чиновники Минобра. Другим подтверждением этого факта является резкое падение российских вузов и школ в международных рейтингах, при всей их условности. Об этом печальном факте давно и практически постоянно буквально «кричит» прогрессивная российская педагогическая общественность. Этот факт на себе ощущают работники сферы образования, учащиеся и работодатели.

Реформа образования у нас идет довольно извилистым путем, напоминающим некие странные зигзаги, чтобы не сказать, шараханья из одной крайности в другую. Неизменными, однако, в этом трудном пути остаются две вещи. Во-первых, это административно принудительный характер управления реформой. В темных кулуарах Минобра анонимные реформаторы составляют втайне от педагогической общественности свои планы, которые в виде директив спускают далее в систему образования.

Во-вторых, это порочный курс на западнизацию, перекройку российкой самобытной системы образования по западным образцам, причем не лучшего, а худшего сорта. Болезнь европейничанья в свое время прекрасно раскритиковал Н.Я. Данилевский еще в XIX веке. Однако, у наших реформаторов образования мы наблюдаем ее тяжелый рецидив.

В реформаторском порыве псевдомодернизации образования наши чиновники-вожди изобретают еще и свои, нигде в мире невиданные новации, например, российская карательная, унификационная версия ЕГЭ.

Все сегодня понимают, что модернизация российского общества невозможна без действительной модернизации образования. Но опыт наших реформ показал, что общий стиль и, главное, стратегический курс нынешней «модернизации» нуждается, как минимум, в серьезной корректировке. Причем, решающее слово в этой корректировке должно принадлежать не обанкротившимся чиновникам Минобра и их анонимным консультантам, а широкой педагогической общественности.

Российское общество сегодня остро нуждается в реальной демократизации системы образования и особенно, системы управления образованиям, в передаче решающего голоса в управлении реформой образованием педагогической общественности.

Нашим капитанам российской образовательной ладьи нужно, наконец, излечиться от болезни европейничанья, выйти из болонского процесса, восстановить лучшие традиции российского и советского образования. Без этого у России нет будущего.