Расстрел поляков в Катыни был осуществлён немецким оружием. И никаких других подробностей. После катастрофы самолёта 10 апреля 2010 г. либерасты на свою голову решили детали обнародовать. Оказывается, поляков расстреливали из пистолета «вальтер». «АиФ» в мае 2010 г. сообщил не только это, но и уточнил, что другое название пистолета — Р38, калибр — 9 мм.

Пистолеты большими партиями закупались в Германии, т.к. свои пистолеты быстро выходили из строя.

Либераллов подвели их лень и невежество. Они посчитали излишним полистать энциклопедии по стрелковому оружию, коих сейчас множество, да и в Интернет, видимо, не заглядывали.

«Вальтер» потому назывался Р38, что был сконструирован, прошёл испытания и был принят комиссией в 1938 г. Но в производство пошёл не сразу. К сентябрю 1939 г. во всём вермахте было 100 пистолетов Р38 «Вальтер», в конце 1940 г. — 13 000 штук (Федосев С.Л. «Пистолеты и револьверы в России». — М.: Яуза; Эксмо, 2008. с. 497). Только в апреле 1940 г. германские власти приняли решение о его серийном производстве (Шунков В.Н. «Энциклопедия вооружений Германии Второй мировой войны 1939-1945». — Минск: Харвест, 2010, с.9). Про версии поляков и либерастов, массовые расстрелы в Катыни начались именно в апреле 1940 г., польская делегация летела в Смоленск отметить 70-летний юбилей расстрелов.

Что касается закупки пистолетов в Германии, то СССР закупил в начале 30-х гг. партию «маузеров» калибром 7,63 мм ( Шунков С.Л. … с.41). У «вальтера», напомню, — 9 мм. Нахождение даже одной пули от «вальтера» в катынском захоронении автоматически исключает 1940 г. из рассмотрения при его датировки.

С катынским делом связана ещё одна нелепица и меня очень удивляет, что вы делаете вид, будто её не замечаете. Я имею в виду письмо Шелепина от 1959 г. в Политбюро. Да ведь в школьных учебниках сообщалось, что Политбюро упразднено в 1952 г. на XIX съезде и заново восстановлено на XXIII съезде в 1966 г. Как мог Шелепин официальный секретный документ направить в несуществующий орган? (Фальшивка «письмо Шелепина» изображает дело так, будто оно было направлено Н.С. Хрущеву, о Политбюро в нем речи не идет. — Прим. ред.).

Уже из этих двух фактов следует, что защищать версию расстрела поляков в 1940 г. могут только психи и мошенники.

5 декабря 2010 г., как всегда, в воскресение, М. Веллер вёл по радио беседу со слушателями. Кто-то задал ему вопрос про Катынь. Веллер ответил, что, мол, весь цивилизованный мир знает, что Катынь — преступление, совершённое СССР, мы тоже должны так считать, если не хотим стать посмешищем всего мира. Во время произнесения им этих слов даже по радио ясно чувствовалось с его стороны эмоциональное напряжение — то ли психует, то ли раздражён, хотя тогда значения его интонациям я не предал. И забыл бы, если бы на другой день в понедельник случайно не увидел бы по телевизору передачу о суде истории, которую вёл Сванидзе с Млечиным с одной стороны, Кургинян — с другой.

Речь шла о свободе слова, и Кургинян заявил, что и в нынешнее время есть запретные темы. От него потребовали привести пример. Кургинян напомнил о недавнем информационном взрыве по Катыни и сказал, что высказаться дали только одной стороне.

Он ещё не успел закончить, как Млечин буквально затрясся, завизжал, требуя запретить говорить на эту тему. Сванидзе тут же напомнил, что он здесь главный и резко оборвав Кургиняна, запретил говорить, после чего последний ушёл.

Я был удивлён: а чего они так распсиховались? И вот тут-то мне вспомнилось выступление Веллера накануне. И что бы это может быть общего между Веллером, Сванидзе и Млечиным?

Недавно я обнаружил ещё один, до сего неизвестный афоризм К. Пруткова, здесь его к месту привести: «Цитируя врага своего, проявляй осмотрительность — может случайно прозвучать грязная правда».